Одинокий Петрович

Михаил Петрович жил один. Соседи даже не знали, есть ли у него родственники. Частный дом на окраине города, с небольшим садиком из яблоневых деревьев, уже с двух сторон был окружен новыми высотками, но, казалось, не хотел сдаваться им.

Ветхий, чуть покосившийся дом Петровича, казался каким-то недоразумением на фоне современного мира. Таким же казался и сам Петрович. Он был среднего роста, худощавый, с седыми, как белая сажа волосами, зачесанными на старый манер назад, очень пожилой мужчина. Старик.

Он практически круглый год ходил в одном и том же зеленом свитере крупной вязки и серых брюках моды середины прошлого века, стрелки на которых были едва видны. С весны до поздней осени на нем были черные ботинки из толстой кожи, с истрепанными, связанными в нескольких местах, шнурками.

Зимой Петрович носил теплый ватник и ушанку, сапоги с высоким голенищем. Он хромал на правую ногу, поэтому в его правой руке всегда был бадик из дерева с большой ручкой, обмотанной синей изолентой, на который он всегда опирался при ходьбе.

Михаил Петрович всегда ходил не спеша. Он часто останавливался, и некоторое время смотрел куда-то вдаль, будто кому-то улыбался, и, казалось, о чем-то думал.

Местные школьники из окрестных высоток дразнили Петровича «бомжом» и «алкашом», иногда даже кидались в него яблоками, которые они рвали с веток яблонь из его сада. Забор вокруг участка имел множество дыр, и ребята без труда залезали летом в сад за яблоками.

Когда Петрович показывался на пороге своего дома, часто немного выпившим, и кричал: «Вот я сейчас за ружьем пойду!», то ребята лишь смеялись и выкрикивали в его адрес ругательства. Они давно знали, что никакого ружья у него нет, а собака «Палкан» уже несколько лет как сдохла.

«Эй, бомж! Догони!», - кричали ребята Петровичу из сада. Некоторые «вожаки», желая показать свою смелость и заработать авторитет у других членов своей «банды», кидали в Петровича яблоками, и с криками «эй, бомж!», «алкаш!», убегали прочь. Петрович казался им очень злым и сумасшедшим стариком.

Петрович действительно выпивал. Последние полгода он стал выпивать намного больше чем раньше. Видимо из-за алкоголя, он стал совсем редко выходить из дома. Только по необходимости. Примерно раз в неделю Петрович совершал выходы до ближайшего магазина за продуктами и дешевым портвейном.

Раз в месяц он надевал вместо своего зеленого свитера рубашку кремового цвета, пиджак, который, видимо, когда-то был с брюками один цельным костюмом, брал с собой очки и уходил из дома почти на целый день. На следующий день он повторял тоже самое.

В такие дни, он, на удивление местных ребят-хулиганов, был всегда трезв. Они радовались, что «алкаш Петрович» ушел за пенсией и они «полноправные» хозяева его двора и сада.

Петрович, с таких своих «выходов» возвращался к вечеру. Он, как и всегда, шел очень медленно и выглядел очень уставшим.

Ребята говорили между собой, что у старика поехала крыша. Что он только и рад тому, что купил свой дешевый портвейн, и скоро сможет напиться.

Как-то в один из таких дней, когда старик в своём "парадном" пиджаке ушел за пенсией, ребята, как это часто бывало, хозяйничали на его участке. Они мастерили для Петровича разные «ловушки-сюрпризы».

Двенадцатилетний Коля считал себя очень смелым, и, закончив делать на двери дома Петровича надпись «Осторожно, злой Петрович! Любит портвейн» белой краской, которую он взял у отца в гараже, сказал, стоящим недалеко от него шестерым ребятам: «Сегодня Петрович будет без стакана»!

- Колян, эт Ты с чего так решил? – спросил одиннадцатилетний Вадим. – Ты хочешь выпить весь портвейн Петровича что ли? – добавил он и засмеялся. Его смех подхватили остальные. – Петрович этого не переживет! Он точно ружье найдет тогда… Он же, по случаю пенсии и портвейна даже пиджак надевает, вместо своего облезлого свитера.

- Ничего! – возразил Коля. Когда он войдет во двор, вы его отвлеките, а я зайду сзади и вытащу из его авоськи портвейн… Он сумку всегда на скамейку ставит у двери в дом. Он же к вам поковыляет и будет пугать ружьем, которого у него нет. Он совсем уже сбрендил! Стоит и смотрит в никуда, лыбится еще при этом… Точно чокнутый давно! Немного накажем «психа» сегодня!

Подкараулив вечером Петровича, ребята все сделали по своему плану. Коля ловко и незаметно вытащил из авоськи, которую Петрович поставил на скамейку и входной двери в дом, бутылку дешевого портвейна и связку сарделек…

В тот вечер ребята выпили добытый в схватке портвейн и съели сардельки, живо обсуждая свою победу над стариком.

На следующее утро Коля проснулся поздно. Был субботний день. После портвейна чуть болела голова, потому что из семерых участников «банды» выпить трофейную «добычу» согласились только четверо. Остальные были против того, чтобы присвоить себе «ношу» Петровича и оказались просто наблюдателями, как ее «добывания», так и последующего употребления.

Родители Коли еще вчера уехали на дачу с ночевкой, в связи с чем его «поздний подъём» и состояние остались незамеченными с их стороны.

После сытного обеда, заботливо оставленного Мамой в холодильнике, Коля чувствовал себя уже отлично и вышел гулять во двор, чтобы снова встретить своих дворовых друзей. В этот день они до вечера играли в футбол на спортивной площадке возле школы. В перерывах «гонцы» бегали за водой в колонку у дома Петровича, и заодно приносили вкусных яблок из сада. «Гонцы» сказали, что «алкаша» не видно, и что он, видимо, ушел за пенсией или за портвейном.

В понедельник Коля заболел. Болеть летом, тем более в каникулы – было совсем не кстати. Видимо, Коля напился холодной воды после игры в мяч. Ирина Владимировна – Мама Коли, отпросилась с работы и в понедельник повела сына на прием к врачу в районную поликлинику.

Выйдя вместе из подъезда своего дома, Коля и Ирина Владимировна направились к автобусной остановке. Их маршрут проходил мимо дома Петровича. Подходя к его дому, они увидели, что калитка во двор его дома открыта и возле нее стоят несколько человек, среди которых были две женщины в черных платках, и автобус «ПАЗ».

Ирина Владимировна заметила среди стоящих у калитки людей свою знакомую – сотрудницу почтового отделения Светлану, которая живет в другом районе города.

- Света привет! – обратилась она к знакомой, когда они с Колей подошли ближе. - Что случилось? Кто умер? – спросила Ирина Владимировна.

- Привет Ирина! – ответила Светлана. - Да вот, умер один хороший человек…

Коля стоял рядом и от удивления даже немного приоткрыл рот. Он понимал, что это говорят о Петровиче…

- Он Тебе родственник? – уточнила у Светы Ирина Владимировна.

- Нет. – ответила та, - не родственник. Он просто всегда к нам на почту приходил… за пенсией… Каждый месяц.

- Понятно, ответила Ирина Владимировна. – Говорят, он много выпивал…

- Выпивал? – отозвался стоящий рядом мужчина, который слышал весь разговор, не смотря на то, что Ирина Владимировна старалась говорить очень тихо. - Да вы знаете, что у него уже год как рак четвертой степени… Как теперь выяснилось, он совсем не покупал и не использовал обезболивающие препараты, которые ему выписывались, потому что они дорогие. Алкоголь мог хоть как-то облегчать ему боль… Я врач … из онкоцентра… Попросили быть на похоронах… У него ведь никого нет… Ему ведь еще полгода назад, при очередном обследовании, дали месяц-два от силы… Не больше. А он полгода прожил…

Работник почтового отделения Светлана после этих слов побледнела.

- Да Вы что! – сказала она, запнулась, и как будто что-то прояснив для себя, сквозь нахлынувшие внезапной волной слезы сказала: «Михаил Петрович каждый месяц половину пенсии своей перечислял на счет детского дома номер четыре в Н-ске. – Потом он… - она сильнее заплакала и снова запнулась. Затем достала быстрым движением из сумочки носовой платок, вытерла им слезы и продолжила: - Потом он забирал оставшуюся часть денег и уходил, и возвращался снова…на следующий день. Всегда писал телеграмму для кого-то из детей короткую…То с игрушкой какой придет, то со сладостями… И бандеролью в этот детский дом отправлял всегда эти гостинцы. А в телеграмме писал всегда кому и что он направил бандеролью… Ждите, мол, скоро получите… И так с каждой пенсии! Всегда в пиджаке, улыбается… Вежливый такой, бодрый… Мы с девчонками его «олигархом» звали. При такой хорошей пенсии, и почти все в детский дом отправлял. Мы думали, его родня обеспечивает хорошо. Ему из детского дома письма приходили. Часто очень. Он им так радовался… Как ребенок малый. Светлана заплакала. Успокоившись немного, она сказала: «Нам ведь на почту ребенок позвонил… Из этого самого детского дома в Н-ске... Мальчик… Меня, говорит, Ваней зовут… Скажите, тетя, а дедушка Коля мой не приходил? Что с ним? Телеграмму ждал от него… У него ведь и телефона оказывается даже не было. Света отвернулась и громко заплакала.

Коля тоже плакал. Ему было стыдно за все, что они сделали с ребятами, как обижали Петровича. Коля не знал, что Петрович вырос в детском доме номер четыре в Н-ске, добровольцем пошел на фронт, прошел пол войны, был ранен в ногу, долго лечился.

Также Коля не знал, что Петрович много лет помогал своему родному детскому дому номер четыре в Н-ске, экономив на себе во всем и всегда. Не знал Коля и того, что в местный храм Петрович внес за несколько лет значительные пожертвования, которые пошли на реставрацию часовни у братской могилы участников Великой Отечественной войны. Еще Коля не знал, что, не смотря на то, что у Петровича никогда не было ружья, которое он всегда обещал хулиганам принести, у него был наградной пистолет.

В тот вечер, когда ребята пили портвейн с сардельками, Петровичу стало плохо. Сильные боли, которые он вместо дорогих обезболивающих препаратов, купировал дешевым портвейном, дали знать о себе, и Петрович умер.

По щекам Коли ручьем текли слезы. Он сделал несколько шагов вперед и заглянул в открытую калитку. Прямо посреди двора стоял на табуретах деревянный гроб. Сквозь пелену непрекращающихся слез Коля увидел, что в нем, в военном кителе, сверкающем медалями, отражающими яркие лучи августовского солнца, лежал Петрович. Он, как часто было, неподвижно смотрел куда-то вдаль и, как показалось Коле, улыбался своей странной, никому непонятной улыбкой.

Он – одинокий Петрович. Воспитанник детского дома номер четыре города Н-ска, тайный исполнитель желаний его нынешних воспитанников-сирот. Он – ветеран Великой Отечественной войны, красноармеец и просто хороший человек. Он – Михаил Петрович Герасимов.

Павел Карабанов