Юрий Афанасьев: Фашизм - это гипертрофированный либерализм

Споры о природе тоталитарных режимов не утихают многие годы. К чему был ближе немецкий и итальянский фашизм - к советскому социализму? К сталинскому террору? Идентичны ли эти понятия? Нет, полагает историк, основатель Российского Государственного Гуманитарного Университета, демократ Юрий Афанасьев. Фашизм, по его мнению, это гипертрофированный либерализм.

Такое мнение сопредседатель «Демократической России» высказал в 2001 году в интервью «Русскому журналу»:

- Юрий Николаевич, а вы сами, будучи человеком политически ангажированным, участвовавшим и участвующим в политике, как склонны ощущать собственную - либеральную - политическую позицию: готовы ли вы полагать ее определенным мифом наряду с другими, просто более симпатичным, гуманным и соответствующим вашему вкусу, либо, напротив, вы считаете ее неким императивом рациональности, который отменяет все предшествующие мифологии?
Ю.А.: Дело в том, что я, может быть, в отличие от Глеба Павловского, никогда не оставался равным самому себе. Скажем, в конце 80-х я мыслил происходящее и свою роль во всем этом происходящем совсем не так, как я себя же самого того времени мыслю теперь. Здесь у меня, может быть, к сожалению, а может быть, и к счастью, произошли очень существенные изменения. Впрочем, я всегда старался придерживаться того убеждения, что, прежде чем действовать, нужно понимать. Есть вещи, которые нельзя не учитывать, совершенно нельзя не учитывать прежде, чем ты хоть что-то сделаешь. Политика должна основываться на рациональном и глубинном постижении сущего. В этом плане я придаю большое значение тому противоречию, которое сопровождает практически всю историю человечества, как только оно начинает задумываться об основах общественного жизнеустройства. Это противоречие между коммунотаризмом, универсализмом, с одной стороны, и индивидуализмом, либерализмом, социальным атомизмом - с другой.
- Это любопытно... А, скажем, социальную философию фашизма вы к какой из этих сторон относите?
Ю.А.: Она, конечно, сугубо сингуляристская, абсолютно. Никакого коммунотаризма здесь нет. Она делает ставку на индивидуум и замкнута на индивидуальное сознание. Причем индивидуальное сознание, которое приобретает гипертрофированный, как у Ницше, характер и воплощается уже в образе вождя.
-  То есть фашизм - это гипертрофированный либерализм?
Ю.А.: Абсолютно, да. Иными словами, социальный атомизм.
- Мы, кажется, далеко зашли...

Продолжает тему доктор наук, профессор С.Г.Кара-Мурза в сборнике «Коммунизм и фашизм: Братья или враги?» (М.: Яуза-пресс, 2008):

«Логическими доводами в пользу соединения советской и фашистской государственности под одной шапкой «тоталитаризм» служат сходные черты применяемых ими технологий в легитимации политического порядка, во взаимодействии государства и партии, в репрессивных мерах. Конечно, вполне правомерно сравнивать и внешние признаки и результаты этих двух больших проектов. Можно даже изучать более узкий вопрос - сравнивать те травмы которые нанесли обществу и фашизм, и коммунизм как два радикальных мессианских проекта в крайнем напряжении физических и духовных ресурсов. Но без выявления коренных черт этих явлений никакого достоверного исторического знания получить нельзя...

Идеологи никогда не доходят до рационального анализа сходства и различий, ибо анализ даже самых сходных технологий в «сталинизме» и фашизме показывает, что речь идет о совершенно разных явлениях, лежащих на двух разных цивилизационных путях...

Фашизм - исключительно важное, но очень четко отграниченное явление западной (и только западной) культуры и философии... Целый ряд «признаков» фашизма можно прилепить к коммунистам, как и ко всем другим политическим и философским течениям, которые вошли в конфликт с нынешней элитой Запада... Но эти конкретные обвинения совершенно не объясняют, чем этот бесноватый фюрер подкупил такой рассудительный и осторожный народ, как немцы. К каким струнам в их душе он воззвал? Ведь в Германии произошло нечто совершенно небывалое.

В России не произошло рассыпания народа на «атомы» (индивиды). В разных вариациях общество всегда было целым, образованным из соборных личностей... Русский коммунизм и советский строй, в основе мировоззрения которого лежал общинный крестьянский коммунизм, унаследовали эту антропологию, это представление о народе и обществе - удаляясь при этом от Маркса. Вошедшая в государственную советскую идеологию категория народ не вырабатывалась и не навязывалась, а была унаследована без всякой рефлексии, как нечто естественное.

Фашизм, напротив, «наложил» на индивидуализированное общество догму общности как идеологию (что изуродовало многие черты атомизированного современного общества)... И в советской идеологии, и у философов фашизма есть много высказываний против индивидуализма и свободной конкуренции, за солидарность и первенство общественных интересов. Но суть определяется ответом на вопрос «что есть человек?» Отсюда исходят разные смыслы похожих слов. В русском и в прусском социализме (идеями которого питался фашизм) речь идет о несовместимых вещах. Между ними - пропасть, которой, кстати, нет между либерализмом и фашизмом. Коммунизм - это квазирелигиозная идея соединения, даже братства народов. Фашизм - идея совершенно противоположная. В.Шубарт писал в своей книге: «Фашистский национализм есть принцип разделения народов».

Таким образом, по своей антропологии фашизм - извращенное западное гражданское общество, но в каком-то смысле это прототип гражданского общества будущего - общества «золотого миллиарда».